Вопрос единого фронта СДПГ и КПГ
в контексте событий международного рабочего движения
1935-1939 гг.
С.И. Дмитриева,
аспирантка исторического факультета
Взаимоотношения немецких социал-демократов и
коммунистов с самого начала были весьма неоднозначными. И во время ноябрьской
революции, и весь период существования Веймарской республики партии,
декларативно стремившиеся к сотрудничеству, постоянно сталкивались с
неразрешимыми проблемами и в итоге оказывались в оппозиции друг другу.
Дело существенно осложнялось тем, что за спиной КПГ
всегда стоял «старший брат» – Советский Союз, руководители которого, развив
марксистскую теорию, пришли к выводу о необходимости борьбы с
социал-демократией во имя победы пролетарской революции над крепнущим фашизмом.
Приход Гитлера к власти в корне изменил ситуацию. Но
даже после этого руководителям советского государства «понадобилось более
полутора лет, пока новые подходы стали основой политического поворота».1
Соответственно были настроены и социал-демократы:
тактика СДПГ в новых условиях являлась логическим продолжением принятого летом
1933г. программного документа «Революция против Гитлера», в котором
провозглашалась необходимость борьбы на два фронта: против фашизма и против
коммунистических иллюзий.2 Тогда социал-демократы еще не верили в
то, что Гитлер – это всерьез и надолго. Однако действительность настойчиво
внушала мысль об обратном. Для эффективного сопротивления диктатору необходимо
было объединение демократических сил. Тем более что и в политике Советского
Союза по отношению к социал-демократии произошли некоторые изменения. В
июле-августе 1935г. состоялся VII конгресс Коммунистического
Интернационала. В резолюциях конгресса формирование единого фронта борьбы
рабочего класса против фашизма было признано ближайшей задачей, которая
«обязывает коммунистические партии учесть изменившуюся обстановку и применять
тактику единого фронта по-новому, добиваясь соглашения о совместных действиях с
организациями трудящихся разных политических направлений…».3 Таким
образом, решения VII Конгресса Коминтерна послужили водоразделом, после
которого обстановка в международном рабочем движении несколько оздоровилась,
правда, ненадолго. О событиях, последовавших вслед за этим, и пойдет речь в
данной статье.
«Решения VII конгресса Коминтерна дали
толчок консолидации немецких антифашистских сил, находившихся в эмиграции, хотя
официальная социал-демократия в лице пражского Правления СДПГ (СОПАДЕ)
относилась к сотрудничеству с КПГ с прежней предвзятостью.4 Ярким
свидетельством этого стали переговоры о возможности создания единого фронта
борьбы против фашизма между представителями КПГ и СДПГ в Праге осенью 1935г.,
завершившиеся провалом: социал-демократы обвинили коммунистов в том, что лидеры
КПГ всегда использовали идею единого фронта в качестве средства борьбы с СДПГ,
и тем самым вопрос о едином фронте был отклонен.
Восьмого декабря 1935г. в «Нойер
Форвертс» было опубликовано официальное письмо эмиграционного Правления СДПГ «К
вопросу о едином фронте», в котором решения VII конгресса Коминтерна,
обусловившие изменения в политике КПГ, были названы «тактическим средством,
новым методом политической борьбы, но ни в коем случае не основополагающей
переменой в коммунистическом понимании пути и цели освободительной борьбы
рабочего класса».5 А, следовательно, ни о каком союзе с коммунистами не могло быть и речи.
Вопреки директивам СОПАДЕ действовала так называемая
«группа Брайтшайда». Общие усилия Рудольфа Брайтшайда, его единомышленников из СДПГ, некоторых коммунистических
деятелей привели к тому, что в начале 1936г. в Париже был создан Комитет по
подготовке германского Народного фронта во главе с Генрихом Манном. Сам Брайтшайд возглавил Рабочее бюро, созданное для
оперативного руководства деятельностью Комитета. Их положение существенно
осложнялось тем, что они не являлись официальными представителями своей партии.
И тем не менее Комитет принял ряд документов для повышения эффективности
сопротивления диктатуре. Готовилась совместная программа переустройства Германии
после свержения фашистского режима. Начала выходить антифашистская газета
«Немецкая информация», издававшаяся совместно с коммунистами. Сближение двух
партий, хоть и на неофициальном уровне, началось.
Но в это время в Москве происходили события,
действовавшие в противоположном направлении. Речь идет о судебных процессах над
Зиновьевым, Каменевым, Пятаковым, Бухариным, Рыковым, первый из которых состоялся летом 1936г., о
развернувшейся в связи с ними травле Троцкого и его сторонников. Л.И. Гинцберг видит в московских процессах 1936-1938гг. одну из
причин ухудшения отношений между социал-демократами и коммунистами Германии.6
Проследить этот процесс представляется возможным по архивным документам,
используя прежде всего переписку ведущих деятелей обеих партий.
Так, Р. Гильфердинг в письме П. Герцу от 29 января 1936г. довольно резко высказался по поводу московских процессов:
«Я отвергаю любое сотрудничество с коммунистами до
тех пор, пока они высказываются за диктатуру и террор. Я не понимаю, как можно
протестовать против убийства и террора вместе с убийцами и террористами – а ими
являлись и являются Сталин и его воспеватели как в наши дни, так и в прошлом».7
В письме Ф. Штампферу от
28 августа 1936г. Р. Гильфердинг писал, что
«московский процесс подействовал катастрофически и ужасно скомпрометировал
политику народного фронта».8
Первым серьезным сигналом о перемене отношения
немецких коммунистов к вопросу единого фронта с социал-демократами стал факт
замены в апреле 1937г. прежнего представителя КПГ в Комитете по подготовке
Народного фронта В. Мюнценберга, пересмотревшего свои
взгляды с началом массовых репрессий в СССР, новым – Вальтером Ульбрихтом. Его
заместителем стал П. Меркер, в 1930г. снятый ЦК КПГ с
занимаемых должностей за стремление распространить на всех членов СДПГ
известную формулу, что фашизм и социал-демократия не антиподы, а близнецы, ибо
все они социал-фашисты.9 Как видим, спустя семь лет вновь настало
его время.
В Комитете по подготовке Народного фронта начал
назревать конфликт, обострившийся в связи с появлением в журнале
«Коммунистический Интернационал» статей Г. Димитрова и Э. Фишера, в которых в
резкой форме было высказано негативное отношение Коминтерна к
социал-демократии. Димитров, в частности, заявил: «Тысячу раз был прав товарищ
Сталин, когда десять лет назад писал: «Невозможно покончить с капитализмом, не
покончив с социал-демократизмом в рабочем движении».10
Это вызвало незамедлительную реакцию
социал-демократов. В сентябре 1937г. Р. Братшайд ушел
с поста председателя Рабочего бюро Комитета. Этот шаг он объяснил в письме Г.
Манну от 3 декабря 1937г.: «Что особенно укрепило меня в моем решении, так это
статья Димитрова к 20-летнему юбилею Советского Союза…Его странное утверждение,
что приверженность демократии должна сочетаться с приверженностью к сталинизму,
его нападки на «социал-демократизм и его клевета на руководящих деятелей II
Интернационала доказали, что, касательно идеи Народного фронта, влиятельные
деятели Коммунистического Интернационала отказались от точки зрения, принятой VII
конгрессом».11
В послании Г. Манну от 8 января 1938г. он высказался
еще более определенно: «Что же касается германского Народного фронта, то…Машина
(имеется в виду деятельность Комитета – С.Д.) буксует не потому, что оказался
неблагоприятным выбор коммунистических представителей, а в результате
принципиального переворота, который осуществлен в Москве… Вновь применяются
именно те методы, которые в предгитлеровские времена
постоянно препятствовали единству в Германии и, как и тогда, ответственность
задним числом возлагалась на социал-демократов – или, как обычно говорилось, социал-фашистов, так же это будет сделано и теперь. Я
предполагаю, что нас вскоре будут называть троцкистами и агентами гестапо».12 Как оказалось, он был недалек от
истины.
Р. Брайтшайд отказался
участвовать в акции направления телеграммы в Москву с просьбой смягчить
приговор обвиняемым, инициированной Я. Вальхером.
Причины своего отказа он сформулировал в письме Я. Вальхеру
от 6 марта 1938г.:
«1.У меня вообще величайшее сомнение насчет подобных
обращений и петиций, адресованы ли они Гитлеру, Сталину или главе другого
государства.
2. Я опасаюсь, что проектируемая Вами телеграмма не
только не принесет пользы обвиняемым, но причинит им вред.
3. Авторитетные лица Советского Союза достаточно
интеллигентны, как я полагаю, чтобы самим понять, как будет воспринят этот
процесс за пределами их страны. Если они, несмотря на это, проводят его, то
доказывают тем самым, что мнение заграницы для них безразлично».13
Здесь он, видимо, оказался не совсем прав. Руководство Коммунистической партии
Советского Союза не могло игнорировать мнение заграницы, в связи с чем было важно самим оказывать влияние на его
формирование. Так, член КПГ Франц Далем, связанный с движением Народного
фронта, присоединился к травле руководящих деятелей II Интернационала, выдвинутым
в ходе последнего московского процесса. Р. Брайтшайд
отозвался на это событие в письме П. Меркеру от 7
апреля 1938г., которое было открытым вызовом, настоящей словесной пощечиной
коммунистам: «Не касаясь этих обвинений более обстоятельно, заявляю, что
полностью солидарен с этими деятелями. Если они предатели и агенты гестапо, то
и я являюсь тем же. У меня также есть собственные чувства и убеждения, и я
полагаю, что сказанное очень существенно уменьшит Ваше и Ваших друзей желание
сотрудничать со мной».14
Таким образом,
взрывная волна от московских процессов разрушила и без того хрупкий мост между
двумя партиями. Даже горячие сторонники идеи создания единого фронта отказались
от сотрудничества с партией, до такой степени зависимой от происходящего в
Советском Союзе.
Событием,
которое довело идею единого фронта до абсурда и взаимонепонимание двух партий
до максимума, стало подписание пакта Молотова - Риббентропа непосредственно
перед началом войны. Тем самым дальнейшее „наведение мостов через политическую
пропасть между коммунистической и социал-демократической эмиграцией стало
невозможным. Отклонение любого союза с КПГ, находившейся под советским
влиянием, стало в последующее время основополагающим для социал-демократической
и левосоциалистической эмиграцией.“15
1 Драбкин Я.С. Коминтерн и
Германия в свете архивных документов//Германия и Россия: события, образы, люди.
Вып. №. Воронеж, 2000. С. 70.
2
Бровко Л.Н. Германская социал-демократия в годы
фашистской диктатуры. 1933-1945. М., 1988. С. 70.
3
Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического
Интернационала. М., 1935. С.13.
4 Гинцберг Л.И. Московские процессы
1936-1938гг.: позиция деятелей международного коммунистического движения//Новая
и новейшая история. 1991. №6. С. 18.
5 Mit dem Gesicht nach
Deutschland. Düsseldorf.
1968.Dok. 16. S. 253.
6 См.: Гинцберг Л.И.
Московские процессы 1936-1938гг.:позиция деятелей международного
коммунистического движения//Новая и новейшая история. 1991. №6. С.10-24.
7 Langkau-Alex U. Volksfront
für Deutschland, Bd. 1. Frankfurt a. M., 1977. S. 303.
8 Mit dem Gesicht nach
Deutschland. Dok.28. S.285.
9 См.:
«Политсекретариат ИККИ требует». Документы Коминтерна
и Компартии Германии 1930 – 1934гг./Публ. Л.И. Гинцберг//Исторический архив. 1994. №1. С. 150 – 157.
10 Коммунистический Интернационал. 1937. №10-11. С. 21.
11 Почему
не состоялся германский Народный фронт. Из документов Р. Брайтшайда
в ЦХИДК. 1937-1938гг./Публ. Л.И. Гинцберг//Исторический
архив. 1995. №4. Док. 12. С. 191.
12
Там же.
13 Там же. Док. 14. С. 192.
14
Там же. Док. 15. С. 194.
15 Mehringer H.
Sozialdemokraten//Handbuch der deutschsprachigen Emigration 1933-1945. Hrsg.
Von C.-D. Krohn, P.v.z.Mühlen, G. Paul, L. Winckler. Wissenschaftliche
Buchgesellschaft Darmstadt. 1998. S. 485.